«На благо человечества». Врачи гитлеровской Германии
Эксперименты и забота о животных
Для полноценного осознания происходящего в медицинской сфере фашистской Германии необходимо познакомиться с некоторым предварительными фактами, характеризующими врачебную этику того времени. Человек как объект медицинских исследований стал входить в медицинскую практику задолго до практик гитлеровских врачей. Одна из последователей противооспенной инокуляции (втирание оспенных пустул в кожу, аналог вакцинации), Мэри Уортли Монтегрю, еще в 1721 году испробовала новинку на заключенных. Они остались живы и получили путевку на свободу, очевидно, еще и с иммунитетом на смертельно опасную тогда оспу. Нередко для решения медицинских вопросов использовали приговоренных к смерти, особенно когда требовалось посмертное вскрытие. Смертникам терять было нечего, и они обычно соглашались заразить себя взамен на хорошие условия и продление жизни. Нередко заключенных даже не информировали о том, что они ненадолго становились подопытными. Так, дрезденский паразитолог Фридрих Кюхенмейстер в 1855 году заразил в городской тюрьме нескольких приговоренных к смерти церкариями свиного цепня. В то время было не совсем понятно их происхождение, и теория о том, что это личинки свиного цепня, требовала практической проверки. История гласит, как однажды во время обеда Кюхенмейстер обнаружил в тарелке сваренные куски свинины с несколькими ленточными червями. Современный человек, естественно, тут же в обморок упал от такой находки, но закаленного врача-исследователя середины XIX века такой мелочью не пронять. Ученый спокойно закончил обед и понесся в мясную лавку, где закупил впрок мяса, кишащего червями.
В первом опыте удалось накормить смертника пищей с церкариями из лавки мясника всего за три дня до смерти. Но даже этого хватило для подтверждения теории: Кюхенмейстер вскрыл казненного и обнаружил в кишечнике молодых особей свиных цепней. Казалось бы, доказательство более чем достаточное. Но спустя пять лет ученый повторяет свой эксперимент уже на нескольких заключенных и промежуток времени перед казнью выбирает более длительный – четыре месяца. Здесь уже после вскрытия врач обнаружил полутораметровых червей свиного цепня. Открытие осталось за Кюхенмейстером и вошло во все учебники по медицине и биологии. Несколько современников ученого высказали своё недовольство методами работы и даже заклеймили его стишком, в котором были слова «готов гербарий собирать на маминой могиле».
Это далеко не единственный пример использования людей в качестве подопытных свинок. С медицинской этикой в Европе всегда было непросто. Что уж говорить о 30-40-х годах, когда к власти пришли нацисты.
При этом одним из первых законопроектов, принятых в Германии в 1933 году, стал запрет вивисекции животных. 16 августа 1933 года Герман Геринг по радио провозгласил (цитата из книги Петра Талантова «0,05. Доказательная медицина от магии до поисков бессмертия»):
Немцы в то время были первыми в мире, кто законодательно запретил живосечение в исследовательских целях. Справедливости ради стоит сказать, что спустя несколько недель в самом начале сентября 1933 года Гитлер под давлением врачей все-таки допустил медицинскую вивисекцию животных под наркозом и для строго определенных целей. К «гуманистическим» инициативам Третьего рейха относятся также общая анестезия пушных зверей перед забоем, новые способы безболезненного подковывания лошадей, запрет на кипячение живых лобстеров и даже рекомендация Гиммлера для высших офицеров СС (людоедов из людоедов) быть верным вегетарианской диете.
Общеизвестны попытки нацистов улучшить генетический портрет нации уничтожением «недолюдей» и психически неполноценных граждан. В рамках заботы о здоровье немцы, кстати, первые обнаружили зависимость частоты появления рака легких от курения. Такая работа немецких врачей со временем стала перехлестывать через край и выходить за рамки здравого смысла.
США против Карла Брандта
В конце прошлого века немцы решили проверить происхождение препаратов анатомических отделений своих медицинских вузов – большая часть их была частями тела умерщвленных психически больных. То есть от знаменитой коллекции еврейских скелетов Августа Хирта в Страсбурге избавились, а вот на остальном «материале» преподавали анатомию студентам-медикам еще полвека. Все это говорит о том, что медицина в Третьем рейхе получила полный этический карт-бланш – можно было за счет государства проверять свои теоретические воззрения и удовлетворять садистские наклонности. Единственной попыткой как-то воздать должное убийцам в белых халатах стал Нюрнбергский процесс над главными нацистскими врачами, начавшийся 9 декабря 1946 года. Все это в течение года проходило в американской зоне оккупации и, естественно, единственными обвинителями были судьи из США – никого из союзников до процесса не допустили. Собственно, и сам суд именовался «США против Карла Брандта» — это один из двенадцати малых (и малоизвестных) Нюрнбергских процессов, которыми американцы руководили единолично и на которых судили юристов, эсэсовцев, германских промышленников и высших офицеров Вермахта.
Главным обвиняемым в деле врачей, судя по названию, был Карл Брандт, первый врач Третьего рейха и личный лекарь Гитлера. Он с 1939 года руководил программой эвтаназии умственно неполноценных (программой Т4), в рамках которой разработал систему наиболее эффективного умерщвления. Поначалу Брандт предложил смертельные инъекции фенола с бензином, но это было слишком хлопотно в случае массовых убийств. Поэтому решено было перейти на газ «Циклон Б» и газенвагены. Брандт был по итогам процесса повешен. Всего перед судьями прошли 177 врачей, из которых, включая Брандта, казнили семерых. Среди них был врач Вольфрам Зиверс, руководитель Аненербе, одержимый идеей собрать коллекцию скелетов расово неполноценных людей. Повесили и Виктора Брака, одного из соратников Карла Брандта по программе Т4. Он, помимо прочего, предложил конвейерный способ кастрации людей мощными источниками радиации – несчастных обоего пола заводили в помещение, где на несколько минут садили на скамьи, под которыми были радиоактивных материалы. Проблема была не переборщить с мощностью дозы и не оставить характерных ожогов – все-таки процедура планировалась скрытой. Однофамилец Брандта Рудольф никакого отношения к медицине не имел (был личным референтом Гиммлера), но его американцы также отправили на эшафот за соучастие в экспериментах над людьми в концентрационных лагерях.
Следующим в списке повешенных военных преступников в тюрьме Ландсберга был Иоахим Мруговский, руководитель Института гигиены СС и один из организаторов медицинских опытов в Заксенхаузене. Вальдемар Ховен, работавший в годы войны главным врачом в Бухенвальде, стал последним в списке казненных. Собственно, уже за эту должность Ховен был достоин смерти, но он еще успевал в целях «науки» заражать людей сыпным тифом, а потом испытывал вакцины.
Кроме указанных выше казненных, пятеро гитлеровских врачей были приговорены к пожизненному заключению, четверо – к различным тюремным срокам (от 10 до 20 лет), а семеро – оправданы. Как это часто бывало с немецкими военными преступниками, часть из них вышла ранее оговоренных сроков. Так получилось с Гертой Оберхойзер, соратницей Гебхардта в работах по сульфаниламиду: её отпустили спустя всего пять лет из двадцати положенных. Наверное, учли её оправдание на суде, касающихся смертельных инъекций жертвам экспериментов (якобы делала она это в Равенсбрюке из милосердия).
Скорее всего, большинство из обвиняемых не могло в полной мере понять, за что их вообще судят. Показательным стала речь Герхарда Розе, врача-инфекциониста, руководителя отделения тропической медицины в институте имени Роберта Коха, запятнавшего себя принудительным заражением людей тифом в рамкам проектов Люфтваффе:
ЧИТАТЬ КНИГУ ОНЛАЙН: Самая большая тайна фюрера
НАСТРОЙКИ.
СОДЕРЖАНИЕ.
СОДЕРЖАНИЕ
Самая большая тайна фюрера
Адольф Гитлер повсюду — в кино и на телевидении. Никогда еще он не был так популярен. Прежде всего в самой Германии. Но не только. Самое время говорить о «гитлеромании». Так называемая гитлеровская волна (впрочем, не первая) прокатилась по миру. Книги о Гитлере, фотоальбомы, фильмы, пластинки, компьютерные игры заполонили рынок. Обращение к образу Гитлера — не дело рук бывших нацистов. Они уже почти все ушли в мир иной.
События, связанные с Третьим рейхом, стали наконец частью истории. Немцы впервые оглядываются на гитлеровскую эру и пытаются увидеть ее объективно, без эмоционального сопереживания. Большинство сегодняшних немцев родилось после смерти Гитлера. Они не воспринимают его как живого человека, поэтому им легче посмотреть на него со стороны, с дистанции времени.
За гитлеровскую тему взялись серьезные писатели и кинорежиссеры. Они решили отойти от карикатурного образа бесноватого фюрера и пытаются понять, каким образом этот человек сумел стать властителем Германии, а потом едва не завоевал полмира. Нельзя сказать, что авторы восторгаются Гитлером. Вовсе нет. Они методично разбирают его заслуги и преступления, успехи и ошибки. Они показывают его слабости, пристрастия, мелкие страстишки и грешки.
Гитлера хотели понять как человека. И добились своего — очеловечили Гитлера. А главный вопрос остается неотвеченным: кем или чем был Гитлер? Типичным представителем выкорчеванного поколения мировой войны? Демоном? Несостоявшимся архитектором, столь же чрезмерным в своих представлениях о пространстве, сколь и в своих разрушительных импульсах? Центром вращения земли — по крайней мере, в течение одного десятилетия? Обуреваемым страхами и наполненным страстями мелкобуржуазным демагогом-политиком? Бесцветным индивидуумом? Влекущим и поныне мифом? Нерешительным, неуверенным в себе властителем, озабоченным исключительно сохранением популярности и личного авторитета? Величайшим преступником всех времен?
Нацистский министр Альберт Шпеер, который провел рядом с фюрером больше десяти лет, считал его просто загадкой. Равнодушным фюрер и по сей день оставляет немногих. Сам Адольф Гитлер больше всего боялся разрушить созданный вокруг него миф. Он не упускал случая напомнить о собственном величии.
— По сравнению с дамами-интеллектуалками, — говорил Гитлер во время войны, — моя мать конечно же проигрывала. Она жила ради мужа и детей. И в обществе наших образованных женщин ей пришлось бы нелегко, но она подарила немецкому народу великого сына…
Фюрер понимал, насколько массы нуждаются в мифе, мастерски им пользовался и в конце концов сам подпал под его влияние.
— Как можем мы вновь не вспомнить то чудо, которое свело нас, — обратился он к делегатам партийного съезда в Нюрнберге в сентябре 1936 года. — Когда-то вы услышали голос одного человека. Этот голос постучал в ваши сердца. Он разбудил вас, и вы последовали за этим голосом. Вы годами следовали за ним, даже не видя обладателя этого голоса. Чудо нашего времени, что вы нашли меня среди стольких миллионов. А то, что я нашел вас, — это счастье Германии!
Верил ли сам Гитлер в то, что вещал? Прожженный циник, он говорил так, будто не знал или уже забыл, что его взлет никак нельзя приписать какому-то чуду или сверхъестественным силам. Или это была риторика удачливого и наглого проповедника? Желая еще раз пережить возникновение собственного мифа, Гитлер добавил, выступая на партсъезде:
— Когда мы с вами встречаемся здесь, то всех нас наполняет чувство какого-то чуда. Не каждый из вас видит меня, и не каждого из вас вижу я. Но я чувствую вас, а вы чувствуете меня! Это вера в наш народ, которая сделала нас, маленьких людей, — великими, нас, бедных, — богатыми, нас, колеблющихся, малодушных, испуганных, сделала смелыми и мужественными. Это вера дала прозреть нам, заблудшим, и сплотила нас. И вот теперь мы вместе. Народ с фюрером, и фюрер с народом. И теперь мы — Германия!
Это был язык пророка, в котором заметны намеки на евангельские тексты. Как политический актер Гитлер знал: невозможно найти лучшую декорацию, чем партийный съезд, чтобы выпустить на сцену миф о фюрере всего немецкого народа. Распространение мифа о Гитлере в газетной и радиопропаганде зависело от готовности слушателей и читателей верить. А в праздничном сценарии партийного съезда делегаты внимали непосредственно самому фюреру.
Его магнетическому напору поддались и те, кто поначалу дистанцировался от режима или даже противостоял ему.
Как это удалось Гитлеру и его министру пропаганды Йозефу Геббельсу? Не они изобрели миф о фюрере. Они по-своему продолжили традицию, которая уходит в мир романтически-консервативных представлений начала XIX века. Демократической модели власти, рожденной Французской революцией, Германия противопоставила героизированный культ народных вождей. В Германии двадцатых-тридцатых годов XX столетия, переполненной ожиданиями и неуверенностью, велика была потребность в пробуждении, потребность в вожде. Настроенная на патриотический, романтический и героический лад, Германия надеялась на обновление через фюрера милостью Божьей.
Революционный шум после Первой мировой войны и контрреволюционный грохот изрядно напугали немцев. Общество было потрясено. Эмоции масс перерастали в страх перед современностью. Этому способствовали поражение в мировой войне, «позор» Версаля, «безобразная» ноябрьская революция, «убогая Веймарская республика», инфляция и экономическая депрессия и не в последнюю очередь «вырождение» современного направления в искусстве. Все это усиливало страх и вело к политической радикализации мелкой буржуазии и среднего класса.
Именно страх, охвативший Германию, стал главной причиной прихода Гитлера к власти. Немцы в 1933 году жили не хуже французов или англичан. Немцы не справились со свободой, которую они получили после распада империи! Свобода требовала от них прежде всего самостоятельности во взглядах и решениях. Немцы растерялись, всю вину за неумение наладить жизнь они перекладывали на внешних и внутренних «врагов». Неспособные к самоорганизации, они жаждали возвращения к привычному порядку, когда все решается наверху и надо всего лишь подчиняться приказам и указаниям.
Если перед Первой мировой были популярны прежде всего романы о катастрофах будущего, то после поражения в войне и отречения кайзера от престола сюжеты для романов состояли в основном из фантазий на тему спасителя и обновления. Речь шла о «немецкой миссии», о роли «белой расы», призванной под предводительством немцев управлять миром.
В двадцатых годах предводители мелких националистических формирований вели напряженную конкурентную борьбу. Кто мог предположить, что именно нацисты во главе с ефрейтором Адольфом Гитлером выйдут победителями? Почему этот «провинциальный агитатор из пивной» смог пробиться?
Поначалу он вполне был готов удовольствоваться ролью «барабанщика». Он сам долго не мог поверить в то, что ему выпала роль фюрера. Его политическая карьера началась с тяжелого поражения. Попытка государственного переворота в Баварии 9 ноября 1923 года потерпела жалкую неудачу. Ружейная пуля пролетела на волосок от Гитлера. Это была случайность, несчастливая для истории.
В середине двадцатых он не был так уж популярен. Только на сентябрьских выборах 1930 года произошел прорыв. Статьи о Гитлере и его партии не сходили с газетных полос. Вот тогда возник псевдорелигиозный образ «вождя грядущей Германии».
При этом притягательная сила Гитлера была не столь безграничной. Ему противостояли политический католицизм и та часть рабочих, которая входила в профсоюзы, активные коммунисты и социал-демократы. Значительная потеря избирателей — приблизительно два миллиона голосов — в ноябре 1932 года показала, что его взлет можно было остановить. Когда он несколько недель спустя все-таки стал имперским канцлером, то «великое чудо» этого «исторического поворота», как писал в своем дневнике Геббельс, дало пищу для нового мифа. Партийная пропаганда провозглашала Гитлера «канцлером национального
Эвтаназия в нацисткой германии, или программа умерщвления Т-4
Пропаганда убийства неполноценных людей в нацистской Германии, на постере: «Этот больной за время жизни обходится народу в 60 000 рейхсмарок. Гражданин — это и твои деньги!» Опубликовано в ежемесячном журнале Бюро расовой политики НСДАП Новые люди (около 1938 года)
Программа умерщвления «Т-4» («Акция Тиргартенштрассе 4») — официальное наименование евгенической программы немецких национал-социалистов по стерилизации, а в дальнейшем и физическому уничтожению душевнобольных, умственно отсталых и наследственно больных. В дальнейшем в круг лиц, подвергавшихся уничтожению, были включены нетрудоспособные лица (инвалиды, а также болеющие больше 5 лет). Вначале уничтожались только дети до 3-х лет, затем все возрастные группы.
«Потери не бывают слишком большими! — заявил однажды Гитлер. — Они сеют семена будущего величия!»
Гитлер собирался принести жертву, на алтарь Тысячелетнего рейха. Речь идет о немецком народе, который в перспективе тоже должен был сойти с арены мировой истории, уступив место мифической «расе господ».
Собственно, это жертвоприношение началось сразу после прихода нацистов к власти и коснулось прежде всего детей.
[ Нажмите, чтобы прочитать ] Эту тему Адольф Гитлер затронул на съезде нацистской партии в 1929 году.
«Если Германия будет ежегодно получать 1 миллион младенцев и избавляться от 700—800 слабейших из них, то в итоге страна от этого только выиграет, — заявил фюрер. — Более опасным является то, что мы добровольно отрезали себя от очищающего эффекта естественного отбора, а вместе с ним и от возможности иметь действительно способных людей. Талантами обладают не первенцы, а те, кто прошел сквозь сито отбора, — примером тому является Спарта, чисто расовое государство, последовательно осуществлявшее принципы отбора. У нас же все наоборот — наши гуманисты сохраняют и выхаживают слабых и больных за счет сильных и здоровых».
На национал-социалистическом плакате: Работающие люди под гнётом обузы «лишних» людей, рост доли нетрудоспособных в цифрах: если в 1925 году условных 4 чел., то в 1955 будет 7 чел., а к 2000 г. уже 12 человек
В 1935 году руководитель Имперской гильдии врачей Герхард Вагнер поставил перед Гитлером вопрос о предоставлении полномочий для уничтожения «недостойных жить людей». Однако Гитлер выжидал, понимая, что в мирное время немецкий народ вряд ли согласится на планомерное уничтожение своих немощных соотечественников.
Фюрер вернулся к этому вопросу только в октябре 1939 года, когда Вторая мировая война уже началась. Он уполномочил шефа своей канцелярии Филиппа Булера и своего личного врача Карла Брандта действовать в интересах реализации программы от его имени, давая санкции на убийство больных.
Некая супружеская пара безуспешно ходила по инстанциям, ходатайствуя об умерщвлении новорожденного-калеки. Случайно узнав об этом от Брандта, Гитлер предложил исполнить желание родителей. Тогдашнее право этого не допускало, но глава нацистов создал таким образом прецедент. Он не стал вводить эвтаназию законным путем, но 1 сентября 1939 года отдал письменное распоряжение Булеру, Брандту, а также руководителю имперского союза врачей Вагнеру.
Была создана рабочая группа из 50 врачей и юристов.
В канцелярии фюрера разработали даже арифметическую формулу для расчета количества людей, подлежащих «обработке». Это число определялось по формуле 1000:10:5:1 — из тысячи людей 10, как правило, нуждаются в помощи психиатра, 5 из них подлежат стационарному лечению, а 1 — упомянутой «обработке». Исходя из обшей численности населения Германии, умерщвлению по этим планам должно было подвергнуться 65—70 тысяч немцев!
В «деле» эвтаназии направляющую и организующую роль играла личная канцелярия Гитлера под руководством Булера, который подключил к осуществлению программы «Имперский комитет по научному исследованию наследственных и приобретенных болезней». Адрес этого комитета был: Берлин, Тиргартенштрассе, дом 4, отсюда и кодовое название программы по эвтаназии — «Т-4».
Поскольку традиционные медицинские инстанции для осуществления эвтаназии не годились, офицер СС Виктор Брак создал аппарат в 100 человек (из них 60 врачей), которые работали по осуществлению программы эвтаназии в нескольких психиатрических клиниках, превращенных в места массовых убийств.
Делалось это так. С 18 августа 1939 года акушерки роддомов обязаны были сообщать по инстанции о родившихся детях-калеках. Родители калек должны были зарегистрировать в комитете «Т-4» своих детей: душевнобольных или увечных в возрасте до трех лет. Позднее возраст калек, подлежащих обязательной регистрации, был продлен до 17 лет. До 1945 года было зарегистрировано около 100 тысяч пациентов, из них около 8 тысяч детей было убито.
Экспертом по убийствам детей-калек был Ханс Хайнце — с осени 1939 года он руководил 30 «детскими отделениями». Детей убивали передозировкой медикаментов или инъекциями яда.
Предложения партийных функционеров узаконить эвтаназию Гитлер отвергал — даже в 1939 году он не решился принять законодательным путем соответствующие акты. Поэтому несмотря на то, что Булеру и Брандту были даны соответствующие полномочия, их не соответствовали праву. Однако эвтаназия была давней мечтой Гитлера, и этого было достаточно.
На Нюрнбергском процессе Карл Брандт свидетельствовал, что Гитлер еще в 1935 году говорил, что намерен решить проблему эвтаназии во время войны, так как это будет «самое подходящее время».
В октябре 1939 года Гитлер тайно уполномочил Брандта и Булера распространить мероприятия по эвтаназии на всю территорию рейха.
В рамках операции «Т-4» были задействованы 6 учреждений в разных частях Германии. «Пациентов» в них умерщвляли при помощи уколов или больших доз лекарств. Таким образом, в октябре 1939 года практика незаконной эвтаназия была распространена и на взрослых.
В первой половине 1940 года было убито 8765 человек; большая часть из них — в мае и июне, когда внимание общественности было приковано французским блицкригом вермахта. Документы регистратуры «Т4» показывают, что до конца 1940 года было уничтожено 26459 человек, а в первые восемь месяцев 1941 года — еще 35049. Эксперты-психиатры большей частью регистрировали у жертв шизофрению, эпилепсию и слабоумие. В заведениях «Т-4» систематически убивали «душевнобольных уголовников»; большую роль в выборе жертв играла их способность или неспособность к труду.
Что касается родственников погибших «пациентов» «Т-4», то они получали стандартное письмо, в котором говорилось о смерти вследствие тяжелого заболевания (например, воспаления легких). Там были слова о смерти тихой и безболезненной и еще о том, что из-за опасности инфекции труп был кремирован, вещи сожжены, а пепел может быть выслан по любому указанному адресу.
Периодически возникали скандальные ситуации. Например, в письме указывалось, что человек умер от воспаления слепой кишки, но родственники знали, что аппендикс ему удалили еще в детстве. Иногда вместо одной урны с прахом родственники получали две.
Само раннее известие о тревоге населения Германии по поводу эвтаназии относится к августу 1940 года. Стали просачиваться сведения об убийствах больных, и общество забеспокоилось. Настоящим шоком стали слухи об эвтаназии тяжелораненых немецких солдат.
Растущая критика эвтаназии вынудила Гитлера прикрыть программу.
Но и после формального закрытия программы «Т-4» массовые убийства обитателей психиатрических больниц продолжались. Ходили слухи о том, будто бы с целью экономии средств эвтаназии будут подвергать пенсионеров.
Из неудачи с эвтаназией нацистское руководство вынесло урок, что необходима большая секретность и перенос учреждений эвтаназии в отдаленные места, недоступные даже и косвенному контролю простых немцев. Нет сомнений, что если бы Третий рейх победил в мировой войне, программа получила бы дальнейшее развитие, перемалывая в кровь и в кости десятки и сотни тех, кто не вписывался в гитлеровские представления о стандарте здоровья и красоты.
Впрочем, даже тех, кто вписывался, Гитлер не стал жалеть, когда на улицах Берлина запахло порохом. Его изуверские приказы, отданные в конце войны, вызывают ужас. Готовясь к смерти, он предполагал забрать с собой как можно больше врагов — но чтобы убивать врагов, ему нужны были солдаты, и фюрер погнал в бой всех: от детей до стариков. Когда тактические соображения требовали принести в жертву гражданское население, он, не раздумывая, убивал и гражданское население. Например, 27 апреля 1945 года, опасаясь, что отряды спецназначения Красной армии подберутся к бункеру Рейхсканцелярии по подземным переходам, Гитлер приказал затопить берлинский метрополитен. А в тоннелях метрополитена, между прочим, от артобстрела и бомбежек скрывались 200 тысяч немцев, преимущественно — женщины и дети. Этот чудовищный приказ был выполнен только 2 мая, при отступлении группы эсэсовцев, и погибло около 50 тысяч человек — всё равно очень много.
«В свои последние дни, — пишет историк Хью Тревор-Ропер — в дни самоубийственной стратегии, Гитлер, казалось, уподобился некоему богу-каннибалу, требующему разрушения своих собственных храмов. Почти все его приказы сводились к казням: узники должны быть уничтожены, его старый хирург должен быть убит, его собственный шурин должен быть убит, все изменники, без дальнейшего разбирательства, должны быть убиты. Подобно древним героям, Гитлер желал принесения человеческих жертв на свою могилу».
Всего же битва за Берлин обошлась немцам и русским в полмиллиона человеческих жизней.
Источник
