3. 083. Эрнест Хемингуэй, По ком звонит колокол
3.083. Эрнест Хемингуэй, «По ком звонит колокол»
Эрнест Миллер Хемингуэй
(1899—1961)
Американский писатель и журналист, рьяный охотник и рыболов, спортсмен и заядлый путешественник, Эрнест Миллер Хемингуэй (1899—1961) знаменит как участник едва ли не всех главных военных конфликтов первой половины XX в. и как автор произведений, воспевающих дружбу, любовь, человеческое мужество и достоинство.
Сборники рассказов и очерков писателя («В наше время», «Мужчины без женщин», «Зеленые холмы Африки» и др.), романы («Фиеста», «Прощай, оружие», «За рекой, в тени деревьев» и др.), автобиографическая книга «Праздник, который всегда с тобой», повесть-притча «Старик и море», за которую ему в 1952 г. присудили Пулитцеровскую, а в 1954 г. Нобелевскую премию по литературе, были любимы читателями во всем мире.
Главным произведением Хемингуэя стал эпический роман о Гражданской войне в Испании 1936—39 гг. «For Whom the Bell Tolls» — «По ком звонит колокол» (1940).
«По ком звонит колокол»
(1940)
При вручении Хемингуэю Нобелевской премии А. Эстерлинг, член Шведской академии, говоря о «Старике и море», охарактеризовал и все творчество писателя: «Перед нами открывается человеческая судьба, прославляется дух борьбы при полном отсутствии материальной выгоды. это гимн моральной победе, которую одерживает потерпевший поражение человек».
Сам Хемингуэй в своей повести был еще более точен: «Человека можно уничтожить, но его нельзя победить». Все его герои были непобедимы. Как и он сам.
В годы Гражданской войны в Испании Хемингуэй в качестве военного корреспондента четырежды посетил страну. Будучи сторонником законного, но недееспособного республиканского правительства, писатель с передовой, из самых опасных точек слал свои репортажи, а после разгрома республиканцев отступил вместе с остатками их войск через Пиренеи во Францию.
Много позднее Хемингуэй признался: «Война была проиграна заранее, но в ходе войны нельзя признаваться в возможном поражении даже самому себе. Если признаешься, значит, заранее окажешься разгромленным». А тогда, по горячим следам писатель написал роман «По ком звонит колокол», опубликованный в 1940 г.
На глазах Хемингуэя из-за несогласованности действий и приказов командиров и комиссаров — представителей разных политических партий погиб отряд, с которым писатель кочевал на протяжении многих месяцев.
Этот случай послужил отправной точкой его романа, в котором Хемингуэй представил трагедию испанской демократии (а по ее вине и всего общества в целом) как закономерность истории, подошедшей к критической точке.
Когда общество расколото, схлестываются люди. Каждый бьется за свою правду, и побеждает не обязательно самый сильный, но и проигрывает не обязательно самый слабый. Люди гибнут, но выживает народ. Идея долга перед людьми пронизывает все произведение.
Рассказ о рядовом эпизоде гражданской войны, длящемся всего трое суток, вместил в себя не только судьбы нескольких персонажей, но и судьбы страны и всего мира, ввергнутого ко времени написания романа в Мировую войну.
Колокол в контексте романа — символ того, что перед лицом смерти равны все. Книга, посвященная борьбе с фашистским режимом (который впоследствии из правящих режимов всех крупных европейских стран оказался чуть ли не единственным, кто не позволил втянуть свой народ в мировою бойню), помимо этой главной темы, показала еще и правду о войне, обличила неоправданную жестокость обеих воюющих сторон.
С одинаковым бесстрастием и одинаковой болью писатель поведал о том, как крестьяне-республиканцы забивали цепами и дубинками, а потом сбрасывали с обрыва в реку своих соседей-фашистов, и как фашисты отрезали головы убитым республиканцам. Не было единства даже внутри республиканского фронта, пять партий которого ожесточенно враждовали друг с другом.
За несколько дней до наступления Джордан прибыл в расположение партизанского отряда, возглавляемого Пабло. В отряде было всего семь человек, в т.ч. и юная Мария, родителей которой фалангисты перед этим расстреляли на ее глазах, а саму изнасиловали. Роберт и Мария полюбили друг друга с первого взгляда.
Девушка пришла к нему ночью и забралась в спальный мешок. Близость давала влюбленным забвение, и они сами не поняли, как это забвение стало вдруг их сутью. Они мыслили каждый себя уже только как неразрывное целое. Герои оказались во власти глубокого подлинного чувства, и за пару дней столько вспомнили и рассказали друг другу о своем прошлом, столько построили планов на совместное будущее, что в мирное время всего этого наверняка хватило бы им на всю оставшуюся жизнь.
Но надо было готовиться к взрыву моста. И тут в отряде начались разногласия. Вожаку Пабло, в начале войны убившему фашистов «больше, чем бубонная чума», и на том деле изрядно разбогатевшему, захотелось на покой, и он отказался от участия в операции. Командиром отряда избрали его жену — Пилар.
На следующий день Роберт Джордан вместе с Пилар и Марией побывал в соседнем партизанском отряде, возглавляемом Эль Сордо — подрывник хотел заручиться поддержкой соседей при проведении диверсии. Хотя у Эль Сордо людей было не больше, чем у Пилар, он пообещал помочь.
Тут неожиданно выпал снег, существенно осложнив подготовку к операции. По следам, оставленными лошадьми, фашисты напали на маленький отряд Эль Сордо и уничтожили его. Ни Джордан, ни Пилар со своим отрядом, во избежание срыва диверсии, ничем не могли помочь соседям. В ночь перед операцией из отряда сбежал бывший вожак Пабло, который прихватил с собой ящик с взрывателем и бикфордов шнур.
Утром раскаявшийся Пабло привел с собой людей и лошадей. Подрывник с партизанами выдвинулись к реке, заложил динамит у опор и стал ждать наступления.
С трудом он уговорил Марию идти вместе со всеми, а сам остался на горной тропе, прикрывая отступление товарищей.
«Каждый делает, что может, — решил Роберт. — Ты ничего уже не можешь сделать для себя, но, может быть, ты сможешь что-нибудь сделать для других».
Ясно отдавая себе отчет, что ему осталось жить считанные минуты, воин-интернационалист с удовлетворением осознал, что он честно исполнил долг, чист перед собой и перед Республикой. Ведь его привела в стан республиканцев не только любовь к Испании, но и готовность «драться за всех обездоленных мира против всех угнетателей, за все, во что ты верил, и за новый мир, который раскрыли перед тобой… Почти год я дрался за то, во что верил. Если мы победим здесь, мы победим везде. Мир — хорошее место, и за него стоит драться, и мне очень не хочется его покидать. И тебе повезло, сказал он себе, у тебя была очень хорошая жизнь. У тебя была жизнь лучше, чем у всех, потому что в ней были эти последние дни. Не тебе жаловаться».
Последнее, что увидел Джордан, — свою последнюю, быть может, жертву — приближающегося фашистского офицера на коне…
«В Испании, пока мы верили, что Республика может победить, было самое счастливое время моей жизни», — вспоминал позднее писатель, эти же слова он мог вложить и в уста Роберту Джордану.
«По ком звонит колокол» имел огромный успех у читателей. По мнению биографа писателя К. Бейкера, «эта книга до сих пор остается непревзойденным шедевром среди всех произведений, посвященных испанской трагедии тех лет».
Несмотря на замалчивание Хемингуэя в послевоенный период в нашей стране, благодаря усилиям К. Симонова, М. Шолохова, А. Чаковского, А. Твардовского и др. его роман был опубликован в переводах с английского Н. Волжиной и Е. Калашниковой, а также М. Брука, Б. Гиленсона, Г. Льва и др.
По роману в 1943 г. режиссером С. Вудом в Голливуде был снят одноименный фильм.
Джон Донн. По ком звонит колокол. Часть 1
забытый в XVII и XIX, и заново открытый в веке XX. Джон Донн жил на переломе веков и времен, когда завершалась одна эпоха и начиналась другая, рушилась старая система представлений о Вселенной.
Земля из центра Вселенной становилась всего лишь одной из планет, вращающейся вокруг Солнца. Коперник входил в общественное сознание, Фрэнсис Бэкон писал «Новый Органон», церковь из последних сил отстаивала старые представления.
Человек из титана-одиночки, самодостаточной и самоценной, становился ничтожно-малой частичкой огромного человечества, сливаясь с ним и становясь частью природы. Начиналось Новое время, Новая философия, новая наука, новые географические открытия, научный эксперимент входил в практику. Все переосмысливалось. Ощущение дисгармонии мира выливалось в меланхолию и философские размышления о Вечном.
Джон Донн был героем своего времени: сотканный из противоречий, он искал себя, свое место, все подвергал сомнению, экспериментировал с собой и над собой, увлекаясь алхимией. Истина требовала нового опыта и нового обоснования. Живя между веками и временами, между прошлым и будущим он был фигурой столь же противоречивой, как и его эпоха.
Само имя Донна напоминает звон колокола – Дон- дон- дон. Стиль его стихов сложный и читать его непросто: жесткий, мужской, парадоксальный, полный неожиданных поворотов и подтекстов, драматизма, аллюзий и перебивов с использованием разговорных ритмов речи и остроумия. Его поэзия почти вся соткана из одних глаголов, через которые пробираешься как сквозь частокол.
Это была реакция на гладкость елизаветинской поэзии. Стихи Донна очень трудно воспринимаются, что тогда, что нашими современниками. И хотя они и расходились по рукам в многочисленных рукописных копиях, рецензии на них были отнюдь не лестными. При жизни Донна опубликовано всего семь стихотворений, из которых только два получили одобрение автора. Первый сборник стихов вышел уже после смерти поэта.
Его стихи и проповеди отличают не только сложность, но и особая интонация, которая трудна в переводе. Наиболее точными переводами стихов Джона Донна считаются переводы Иосифа Бродского. Бродского называют вторым Джоном Донном и тоже относят к числу поэтов-метафизиков.
Но сам поэт так не считал, говоря, что Джон Донн слишком велик, чтобы ставить себя рядом с ним. Но именно с него началась поэзия Иосифа Бродского: в 23 года он пишет «Большую элегию Джону Донну» из 208 строк. Об этом разговор впереди.
«Донн для своей эпохи — крайний модернист, экспериментатор… в переводе надо было найти язык, чтобы передать всю эту гремучую смесь: богословие на грани ереси и тяжбу с Богом, философские рассуждения, живые и яркие, как у Монтеня, молитвенный транс. И за всем этим темперамент — как у протопопа Аввакума. »
«В работе над Донном было слоев 5 правки — я работал с хорошими комментированными изданиями, 10—20 смыслов всплывали задним числом. У Донна мышление богослова-проповедника, в голове множество цитат, а в ту эпоху не было никаких «конкордансов». Он писал этот текст на грани жизни и смерти: у него был редкий и очень тяжелый вид тифа, — это похоже на эксперимент Павлова, который, умирая, диктовал ученикам внутреннее ощущение агонии. Каждая стадия болезни наложена на богословские размышления и описана подробно, с аллюзиями, напоминает спор Иова с Богом.»
Родился Джон Донн в 1572 году в семье зажиточного торговца скобяными изделиями с валлийской родословной, которая, впрочем, современными исследователями ставится под сомнение.
Мать Донна имеет гораздо более богатую родословную – она была внучатой племянницей известного святого мученика и утописта Томаса Мора.
И отец, и мать были католиками, как и все их предки. Быть католиком в не католической Англии, где верховным понтификом был король, означало одно – быть изгоями.
Это в полной мере отразилось как на семье Джона Донна, так и на нем самом. Позднее Джон Донн писал, что пострадавшие были и с той, и с другой стороны и обе стороны пользовались недозволенными приемами.
Донн не получил диплома Оксфорда, потом Кембриджа: по окончании того и другого нужно было принимать присягу королю как главе англиканской церкви, что было по причине его вероисповедания. Зато благодаря сему он получил блестящее иезуитское образование, что прослеживается в его интеллекте, аналитическом мышлении и умении выстраивать свои проповеди.
По ком звонит колокол: он звонит по Тебе
Образование это то, что формирует мировоззрение человека и закладывает основы будущего. Какова система образования в стране, таково и её будущее.
«Последний звонок» 1 серия
Фильм Константина Семина и Евгения Спицына об образовании
«Последний звонок» 2-я серия. Кухаркины дети
Любые рассуждения о состоянии отечественного образования, хотим мы этого или нет, подразумевают сравнение настоящего и прошлого. Кому-то кажется, что ностальгировать нет смысла, а «трава всегда была зеленее» до нас. Кто-то уверен, что ностальгировать можно и даже необходимо, поскольку на фоне вчерашних достижений современный учебный ландшафт напоминает выжженную землю.
Так чем же была советская школа? На каких принципах основывалась? Что такое образование по-советски?+
На эти вопросы отвечают представители поколения, которому посчастливилось стать, пожалуй, самым грамотным, самым читающим, самым знающим за всю историю России.
Вторым выпуском проекта «Последний звонок» мы хотели бы наметить своеобразную точку отсчета, начало координат. Это поможет нам с большей уверенностью и категоричностью продолжить повествование в следующих сериях
«Последний звонок» 3-я серия
Третья серия проекта «Последний звонок» полностью посвящена современному состоянию отечественного образования. Мы долго искали способ совместить документальную наглядность с доступной формой изложения, но в результате решили, что лучше не говорить о ситуации никак, чем делать это коротко или поверхностно. Это расследование занимает почти 3 часа и требует от зрителя внимания и сосредоточенности. Уверены, с этим не возникнет сложностей, ведь от состояния образования зависит будущее каждого из нас.
Джон Донн. По ком звонит колокол?
Не спрашивай, по ком звонит колокол…
Всем известен вопрос: «По ком звонит колокол?», но не все знают, что это — не вопрос, а ответ. И автор у него не Хемингуэй.
«Молитвы по случаю…» Джона Донна * (в русском переводе известные как «Обращения к Господу в час нужды и бедствий») были написаны зимой 1623 года, когда Донн слег с приступом лихорадки. «Медитации» были следствием тяжёлого хода болезни, когда своё состояние и размышления «последнего часа» поэт-богослов решил доверить бумаге…
Отрывок из «Молитвы по случаю болезни, и в ходе её», Раздумье 17
Перевод с английского языка и латыни.
И прошепчет: «Пора умереть»…
Теперь колокол звонит беззвучно, говоря ещё раз: «Ты должен умереть».
«Кто не вознесёт взора к восходящему солнцу, кто сможет оторвать взгляд от вспышки кометы? Кто останется глух к набату, разносящемуся по округе, кто сможет заглушить звон колокола — отзвук мира?
* Джон Донн (1572 – 1631) — поэт, солдат, узник Флитской тюрьмы, депутат парламента, доктор богословия Кембриджского университета (ранее из католичества перешёл в англиканскую веру), настоятель лондонского собора Святого Павла (из Википедии).
29 марта 2016 г., Новосибирск
© йЕРО, перевод, комментарии, 2016
Nunc lento sonitu dicunt,
Morieris
Now, this Bell tolling softly
for another, saies to me, Thou
must die.
Who casts not up his eye to the sun when it rises? but who takes off his eye from a comet when that breaks out? Who bends not his ear to any bell which upon any occasion rings? but who can remove it from that bell which is passing a piece of himself out of this world?
No man is an island, entire of itself; every man is a piece of the continent, a part of the main. If a clod be washed away by the sea, Europe is the less, as well as if a promontory were, as well as if a manor of thy friend’s or of thine own were: any man’s death diminishes me, because I am involved in mankind, and therefore never send to know for whom the bell tolls; it tolls for thee.
Meditation 17, Devotions upon Emergent Occasions, and several steps in my Sickness, 1623.
Хороший вкус
«Никогда не спрашивай, по ком звонит колокол — он звонит по тебе…» Джон Донн
Слова английского поэта — эпиграф к роману Эрнеста Хемингуэя «По ком звонит колокол», кратко объясняют основную идею романа и заставляют задуматься: может ли человек существовать отдельно от общества? Имеет ли право решать проблемы, которые, казалось бы, напрямую с ним не связаны? Ответы на эти и другие вопросы дает автор, заводя речь о фашизме, войне и гражданском долге.
Роман «По ком звонит колокол» Хемингуэй написал на Кубе, возвратившись с гражданской войны в Испании, желая рассказать об угрозе фашизма, нависшей над миром. Об этом говорится в письме Константину Симонову: «После испанской войны я должен был писать немедленно, потому что знал — приближается новая война, и чувствовал, что времени осталось мало». Писатель назвал это произведение самым любимым в собственном творчестве, хотя и замечал, что в нем «много шлака», но что Хемингуэй подразумевал под этим, установить так и не удалось.
Эрнест Хемингуэй: «Два дня — это вся твоя жизнь, и все должно быть сообразно этому»
Эрнест Хемингуэй: «Я люблю тебя, как я люблю Мадрид, который мы защищали…»
Не меньше внимания, чем позиции американца в испанской войне, дядя Хэм уделяет и мнению коренных жителей страны. Образы героев, прототипами которых являются реальные люди, представляют неоднородность мышления и характеров испанцев. Например, Пилар — жена главаря одной из партизанских группировок, списана с реальной женщины, в образе которой автор передал искренний и безграничный патриотизм испанского народа. С виду суровая и командующая окружающими не хуже любого генерала, женщина готова была пожертвовать всем, вплоть до собственной жизни за свободу страны.
Подобным патриотизмом наделен еще один герой произведения — старый проводник Ансельмо, прототипом которого послужил партизан Баутисто. О нем Хемингуэй узнал от генерал-полковника Хаджи Мамсурова, с которым успел подружиться, пребывая в стране. В реальной жизни Баутисто ожидала страшная участь – он был пойман фашистами и, вместе с другими партизанами, взят в плен. Старика распяли на кресте и подожгли. Это кощунство не было описано в романе, но там и без него достаточно жестоких воспоминаний, как о деяниях фашистов, так и о мести импульсивных испанцев.
Жители этой страны не только безгранично добры, но и жестоки, особенно под воздействием алкоголя, застилающего им глаза. Об этом рассказывает Пилар в истории о мести банды ее мужа фашистам. Отношение женщины к его действиям неоднозначны: с одной стороны, она жаждет мести за все беды, принесенные фашистами, а с другой – ей противна звериная ненасытность, с которой местные карают людей, многие из которых на самом деле не причиняли окружающим вреда, а просто состояли в партии.
Муж Пилар — Пабло, наверное, самый противоречивый герой произведения, в образе которого Хемингуэй показал другую сторону испанского менталитета — жестокую и трусливую, жаждущую крови и убийства. Храбрый в начале войны, Пабло становится собственником и опускается на дно: только и делает, что пьет, и опасается за свою шкуру, стремительно теряя авторитет. Ближе к финалу, осознав глупость такого поведения, или, скорее всего, опасаясь расправы от рук сопартийцев, Пабло приходит на помощь и действует сообща. В этом противоречии добра и зла, страха и бесстрашия, наверное, и кроется неоднозначность испанского народа, такого же горячего, как палящее солнце, и непредсказуемого, как местный климат.
Эрнест Хемингуэй: «Разве громкие слова делают убийство более оправданным? Разве от этих громких слов оно становится более приятным делом?»
Помимо испанцев, автор не забывает и о позиции коммунистических стран в этой войне. Хемингуэй был лично знаком со многими советскими военными, участвовавшими в испанской войне. О них писатель отзывается как о мудрых тактиках и хороших людях. Также он знал коммунистических и республиканских руководителей армии, о которых тоже не забыл упомянуть в своем произведении. Например, действия французского коммуниста А. Марти не могут не вызвать негодования, поскольку он своими приказами уничтожил больше невинных людей, нежели врагов. Даже союзники называли его сумасшедшим, но долгое время не могли ничего сделать, поскольку он считался героем и знаменитостью, хотя в итоге получил по заслугам.
Противопоставлены ему образы начальника штаба генерала Гольца (прототип — французский военный, в прошлом — музыкант, — Гюстав Дюран) и журналист Карков (прототип — Михаил Кольцов). Именно самоотверженность и дисциплинированность этих людей позволяет Республике не терять военной мощи и бороться с фашистами. Прототипы этих образов произвели на Хемингуэя впечатление благодаря военной сноровке и умению отречься от себя ради успеха общего дела.
Итоговое поражение республики в войне потрясло автора. Основной причиной сложившейся ситуации он называет несогласованность действий внутри страны, а также «невмешательство» западных государств. Кроме этого, утечка информации привела к трагичному завершению как отдельно взятой операции, так и всей войны. На самом деле, герой знал о том, что он обречен. Возможно, действуй он по собственной воле, все произошло бы иначе, но приказ есть приказ.
Позиция самого генштаба тоже не наилучшая. Ведь, из-за формальностей, информация о положении военных доходит очень поздно, и при всем желании отменить приказ уже не удастся — военная машина запущена. Только читая об этом, хочется локти кусать не меньше, чем самим участникам ситуации, бесконечно задавая вопросы, «как» и «почему», которым суждено остаться без ответа…
Выход книги в свет произвел фурор не только в литературной, но и в политической среде. Среди литераторов одним из первых его отметил Фицджеральд, назвав роман лучшим из всех ему известных, несмотря на то, что многие американские реакционеры называли ее прокоммунистической. Что касается политики, то в Германии книгу показательно сжигали на костре, а в самой Испании многие обвиняли автора в искаженном изображении действительности. Так или иначе, со времен Второй мировой и до сих пор «По ком звонит колокол» считается одним из основных источников антифашистской борьбы населения.
Так же, как и в свое время один известный физик доказал нам, что ничто не происходит из ниоткуда и не девается в никуда, в своем произведении Хемингуэй доказал: как бы далеко от тебя не звонил колокол и каким тихим ни был его звон, он все равно коснется тебя, пусть не сразу и не прямо, а со временем и косвенно, так что в любом случае, «никогда не спрашивай, по ком звонит колокол – он звонит по тебе…»
